Магия дружбы - Страница 22

Случаются кошмарные сны, до того настоящие, что нельзя не поверить. Это было похоже. И все его иллюзии слоились.

Это знаешь, как? Будто просыпаешься от кошмара, что был до одури похож на правду, и понимаешь – все-таки сон. Но еще ходишь по дому и кажется, будто вот-вот натолкнешься на что-нибудь из того, что привиделось, уж очень настоящим оно казалось во сне. Боишься обернуться, открыть двери, отдернуть занавесь. Кажется, будто глядит кто-то. Что вот-вот…

А потом случается иная дрянь, и ты мечешься, мечешься, а потом понимаешь: да такого не могло быть, просто не могло! – и пробуждаешься снова. Кошмар в кошмаре. И тогда уже не можешь понять: в этот раз ты по-настоящему проснулся или снова спишь и видишь дурной сон?

Вот такие у него были фантомы. Ох, Дорал, чего мы там насмотрелись!

Пригорки, на которые мы въезжали, оборачивались гигантскими мокрицами. Набранная в ручьях вода становилась гноем. Небо трепыхалось будто одеяло, которое трясли демоновы руки, с него сыпались звезды и падали вниз, на лету обращаясь в слепящий звук. Не фыркай. Тонкий мерзотный звук, а после него опускается тьма.

Мы ходили через красный кисель, который мучал кожу сухим жаром, потом оказывались в дрожащем студне, затем среди громадных водорослей, после был дождь из потрохов, а потом…

Были фантомы, замаскированные другими фантомами, и действительность, которая притворялась иллюзией. Мы могли въехать в лес, думая, что движемся по полю. Однажды чуть не сверзились в овраг, который прикидывался речкой.

Мы бы не продрались через эти иллюзии сами или сошли бы с ума, заплутав. Твоя девочка нас вела через все это помешательство. День за днем. Мы временами не понимали: идем по настоящему миру или по больному сознанию этого паршивца.

И ты понимаешь, эта сволота все время держалась где-то рядом, нельзя же питать фантомы издали. Хитрый, гадина, как лисица. Вот-вот хвост промелькнет, вроде как временами ты видишь его краем глаза, но никогда не уверен.

И ребятенок плакал среди всего этого, мы временами слышали. Жалобно так заходился, отчаянно. Ох, как нас это злило, Дорал! Он мучает дите, а мы все не можем до него добраться. Мы тогда еще не поняли, зачем он ребятенка с собой потащил.

А твоя девочка все вела нас. Как по нитке. Труднее всех ей было, если по правде. Мы четверо терялись в месиве из настоящего мира и фантомов, а она во всем этом еще выглядывала его след. Он петлял так же, как эти видения, он терялся, истончался, снова вылезал… Она жила среди кошмаров, даже во сне.

Не смотри так на меня. Я ее поддерживал, как мог, хотя что я мог?

Она не ныла, ты не думай.

Вот так мы его гнали до самой Меравии, все не могли пробиться через эти скопища иллюзий. И никак не могли понять, где он берет столько энергии, чтобы создавать и поддерживать их. Чтобы устроить подобное, нужна целая армия магов, да и та вскоре упала бы без сил. Самоучка не мог делать сотой доли того, что мы видели. Мы ничего не понимали, у нас не было сил, чтобы строить догадки, потому что весь мир вокруг нас стал одним большим помешательством.

Несколько раз мы находили мертвые тела – два раза были подлетки, один раз женщина и один раз девчушка. Потом оказалось, тела настоящие, но тогда мы ни в чем уверены не были.

И тут твоя девочка, а она уже тогда на тень походила, вдруг говорит: а ведь аура тоже искажается иллюзией. Похоже, очень похоже, сразу не разобрать во всем этом месиве, но следы разные. Их двое было, двое, представляешь? Никогда бы нам без нее не понять. Очень сильный искатель, очень! И как она в том состоянии что-то соображала еще? Не понимаю. Скала, не девчонка!

Словом, Дорал, у них реликвия была. Творила и держала иллюзии, одну за другой, как озверелая. Перезарядить они ее не сумели, но, пока работала, питали долго.

Когда эта дрянь наконец выдохлась – твоя девочка нас быстро к ним привела. Как она держалась – я не понимаю. Знала, что надо, и держалась. Почти не спала к тому времени несколько дней, только заснет – ее тут же одолевают видения. Так что не спала и ничего не ела, то и дело у нее кровь носом шла. Жуть. Я ее, считай, на себе волок.

Она довела нас до западного предела Меравии, до подножья Драконовой горы. Там мы этих гадов скрутили в пещере. Один из них некромантом был. Не парнишка, а тот, второй маг. Ребятенка выжал, питая реликвию, а потом, когда тот помер, поднял и дожимал из него какие-то крохи. Представляешь? Мертвяга-младенец.

Ох и досталось им, я тебе скажу. Все мы им припомнили: и ту первую деревеньку, и трупы по дороге, и свои видения. И за перерожденного ребятенка отдельно отсыпали. Девочка твоя сама его упокоила. А потом села подле тельца, взяла его за ручку, да так и сидела, пока мы этими гадюками стены обтесывали.

Про нас никто не скажет, что мы не чтим общинных законов. Доставили обоих в целости и со всей возможной быстротой. Не Божиня весть в какой сохранности – это да, но мы очень злыми были. Повезли этих сволот в меравийскую Школу, до нее было всего полдня пути, да и лаборатория некромантская, хотя вроде общая, а стоит все-таки на их земле, а не на нашей.

Там и судилище вышло. Парнишку на плаху определили. А некроманта отпустили.

Отпустили, не смотри так на меня. Оказалось, он не беглый и не придурочный, а имеет должность в некромантской лаборатории под началом колдуна, который вот-вот научится закреплять остатки аур зомбарей. Потому они и рвались в горы Драконовы, в лабораторию шли. Дошли бы – парнишку тоже могли бы отбить. Но не успели… На судилище колдун за своего сопляка вступился, а там и обе Школы такой вой подняли! Так что некромант отделался заключением в своей лаборатории. Пятнадцать лет без права уходить дальше горы Драконовой. Но на деле – сам понимаешь. Показаться на дорогах Меравии он не сможет, а вот если в Даэли сбежит – никто не узнает, а и узнает – не почешется.