Магия дружбы - Страница 44

– Зачем? – моргнул Дег.

– Чтобы намазать клыки обезьяне и натравить ее на дите? – придушенным шепотом спросил Ильдомейн.

Дег содрогнулся. Кинфер глядел на него исподлобья. Эльфу было до смерти неловко, но озарение выглядело отвратительно похожим на правду.

Ильдомейн пожевал губу, покачался туда-сюда и деловито добавил:

– Ну ежели положить, что оно так, – кто ж мог предвидеть, что Вжина убежит? И как обезьяна могла узнать девчонку, портретик ей показывали, что ли? А целитель наш куда подевался?

Кинфер пожал плечами. Девочке не обязательно было убегать. Можно было подгадать и другой удобный случай. Вжина ведь не младенец, за ней не ходят неотлучно. Вокруг лес, а обезьяна, хоть и болотная, прекрасно лазает по деревьям. Других девочек в лагере нет, путать не с кем. Достаточно объяснить, что нужно укусить ребенка. Может обезьяна это понять? Кинфер был уверен, что может.

Вот куда подевался целитель – тот еще вопрос. Но наверняка и на него есть ответ!

Эльф молчал. Ильдомейн, видимо и без него пришедший к тем же выводам, колупал прелую листву носком сапога.

Дег долго смотрел на дочь, щурясь, потом обернулся к Кинферу.

– Не верю я в это. Не надо так о Салиэль. Она не могла.

Ильдомейн глядел, как Дег возвращается к жене и дочери.

– И впрямь блажь тебе взбрела какая-то, эльф.

– Наверное, – неохотно согласился Кинфер.

Развивать тему не хотелось.

В самом деле, мало ли, что ему придумалось. Сами разберутся. Все во всем разберутся сами: Дег и Салиэль, Дег и Айфа, Ильдомейн и его подопечные. А Кинфера ждут в Алонике. И без того задержался сверх меры.

Эльф облизал пальцы, неспешно поднялся, потянулся и закинул голову. Долго, до рези в глазах смотрел наверх, на бледно-голубое небо в редких рваных облачках. Потом прикрыл веки, вдохнул всей грудью сладковатый вкусный воздух.

Осень.

– Ну что, маг, возвращайся живым из той безумной Алоники, – услышал он голос Ильдомейна. – И да вразумит тебя Божиня, чтобы не шатался боле по таким опасным местам. Ты парень-то хороший, жаль будет, ежели сгинешь до срока.

Эльф открыл глаза, огляделся и вздохнул. Отчего-то грустно.

– Спасибо. И вам не хворать.

Ильдомейн преувеличенно бодро похлопал его по плечу.

– Быть может, свидимся еще?

– Быть может.

* * *

Дег и Кинфер махали друг другу до тех пор, пока деревья не скрыли из виду чалую лошадку и всадника.

Только потом Дег вскочил на телегу, устроился рядом с женой и дочкой.

Все было готово к отъезду: уложены последние пожитки, запряжены лошадки. Кочевники занимали привычные места в своих тележках и уже радостно гомонили, предвкушая золотистую меравийскую осень, вкусный хлеб с отрубями и семечками, густое вино из розового южного винограда.

Хотя добираться до Меравии через леса Даэли предстояло еще никак не меньше пяти дней.

Дег откинулся спиной на куль с крупой, приобнял дочь за плечи, легонько дернул Айфу за рукав.

– Передай водички, пожалуйста!

Подхватил протянутую женой деревянную баклагу, плеснул в кружку. Вода была родниковой, еще холодненькой.

Дег протянул кружку дочери:

– Хочешь?

Вжина энергично помотала головой, пониже надвигая на лоб густой сине-бело-желтый венок.

Под тенью цветов почти не видны были изумрудные сполохи в ее голубых глазах.

Магия дружбы (восемь месяцев после выпуска)

– Порталы, что ведут в Миры, закрываются для детей, когда те становятся взрослыми. Меня гложет желание применять нечто столь же символичное на вступительных беседах с молодыми магами. Чтобы они, придя в Школу, сознавали себя взрослыми и не думали, что могут продолжать уходить от ответственности.
– Вы зря прилагаете к магам человеческие мерки, магистр. У магов свой путь – кому это знать, как не вам? Непрестанно напоминая ученикам о долге, вы не вызовете ничего, помимо отторжения. А считая, что без утомительных уговоров обученный маг не ступит на путь жизнепознания, вы подвергаете сомнению сам замысел Божинин. Вы понимаете это, магистр?
Разговор магистра и жреца, подслушанный в коридоре Магической Школы

– А теперь маги приходят на смену призорцам!

Парень откинул за спину длинные темные волосы, сделал глоток из своей кружки и зажевал эль куском копченого сыра. Двое эльфов, сидевшие за его столом, рассмеялись.

– Я не шучу! – повысил голос парень. – Сами подумайте! Призорцев становится все меньше, никто больше не блюдет порядка в лесах, в горах, на лугах. Зверье то мрет, то плодится без счета, озера становятся болотами, хиреют полезные растения, вылезает на свет всякая погань. И еще появляются болезни, которым нет названия, потому как природное равновесие все больше нарушается. И кто, скажите, в первых рядах встает на защиту людей от бед и болезней, чудовищ, природных и прочих напастей? Ну кто, а?

Сегодня в таверну набилось столько народа, что пришлось приоткрыть окна – иначе не продохнуть. Люди, гномы, эльфы, орки перемещались по залу туда-сюда: одни подсаживались к жарко натопленному камину, другие – к окошку, освежить голову холодным зимним воздухом.

– В твоих словах есть зерно истины, – признал один из эльфов, – маги помогают многим. Но ведь не только они! Сколько жрецов печется о людях по селениям, сколько лекарей спасают жизни человечьи? А эти добровольческие сброды, что пытаются сберечь озера от загнивания, а поля освобождают от кротов? А сколько стражи толчется на дорогах, оберегая, матерь их лесом, покой путников денно и нощно? Знаешь, сколько? А ты – маги, маги…

– Конечно, – не смутился темноволосый, – не только маги находят свое призвание в помощи прочим, но именно маги имеют для этого самые богатые возможности. Вот жрец, к примеру, – он может лишь трепаться и махать ромашковым веником. Стражники дорожные только бумаги проверяют и пошлину собирают, ну временами волка заблудшего пристукнут, если не обделаются. А возможности магов куда как побольше!