Магия дружбы - Страница 83

– Знаешь, Билка, временами не понять: шуткуешь ты или дурная. Чтоб сильная, ученая мага взаправду хотела работать на рынке – это ж как у тебя в голове помутилося, а? Кто, как не ты стоял на том, что не годится давать пользы меньше, чем можется, – и чего делаешь? Ерундой занимаешься!

– Ну не надо, не надо так! – Бивилка зажала ладошками уши. – Я так говорила, да. Но ты же знаешь, как оно получается… Все не то, все не так, не по совести, не по-честному! Что проку гореть, если жар уйдет в прах? Подлость вокруг и вранье! Не хочу я так. Не могу.

– Подлость и вранье, – повторил Оль. – Нет, Билка, не так, это тебе с ходу просто не свезло. Магия – она такая же, как жизнь, разная. Ты вот подумай: стань ты гласником – скольким людям помогла бы? А так те люди, которым ты не помогаешь, страдают. И лишь из-за того, что ты встряла зубами в булыжник.

Бивилка молчала.

– Через год ты себя мыслишь на этом рынке? Через пять лет, десять? А сколько людей ты можешь спасти, успокоить, сделать счастливыми за те же лет пять или десять, а? Ты, Билка, не тот человек, что найдет свое назначение вдали от большой маговской лодки. Вот Шадек, чтоб далеко не ходить, – тот может. А ты – нет.

Бивилка не отвечала.

– Ты всю жизнь твердила про маговское назначение, Билка, – распаляясь, продолжал Оль, – и ты же при первой неудаче сбежала, забилась в нору да уши заткнула. Ты кто после этого? И дальше-то что? Однажды пошла на попятный, когда стала ездить по трактам заместо того, чтобы гласником стать. А теперь, выходит, с концами сдаешься? Хочешь вовсе забыть, что ты маг?

– Оль, хватит!

– Нет, Билка, не хватит. Я про это молчал, но теперь уже невмочь мне, потому как ты совсем не туда заехала. Не годится. Ты маг и ты знаешь, какое у тебя назначение. Ты думаешь, его можно подменить какой-то блажью? Ты возьми любую байку про магов и скажи: чего они там делают?

– Да чего они там только не делают. Оль…

– Ты не прикидывайся дурней, чем есть, Билка. Маги в байках борются со злом: хоть с чудищами, хоть со злодеями, а хоть и с болячками. Потому как это и есть назначение мага: порвать все плохое и спасти все хорошее. А ты какое зло уменьшаешь, когда болтаешься по селениям? Или когда зверюшек продаешь?

– Оль, прекрати. На нас уже оборачиваются.

Маг сбавил тон.

– Ты, Билка, носишься со своими огорченьями, как дите малое. Быть может, хватит уже? А то еще полшажочка – и с концами все переломаешь. – Оль забежал вперед, попытался заглянуть подруге в лицо. – Поехали в Мошук, а? Там хорошо, места расчудесные, люди душевные, город теперь – загляденье. А работы для гласника – край, мне одному уже тяжко. Я ж тебе помогу завсегда, советом там, плечом могутным или пинками бодрящими. А?

Бивилка зажмурилась на вздох.

– Я подумаю. Честно.

Долгое время они шли молча. Олю было немного совестно за такую яростную отповедь, и он искоса поглядывал на подругу, пытаясь угадать ее мысли. Но девушка смотрела себе под ноги, а ее лицо закрывали выбившиеся из косички пушистые пряди.

– Спасибо, – в конце концов сказала она. – Правда. За предложение и за… наставление.

– На здравие, – маг разулыбался, обнял Бивилку за плечи. – Мы ж для друзей на все готовы, только дайте знать… А это вот и есть городская конюшня?

C Пасочкой все было в полном порядке. Она выглядела вполне довольной жизнью, приветственно уфнула хозяйке в ухо и тут же отвернулась, стукнула копытом по земле, тоненько заржала.

Из соседнего стойла, где столовался чалый жеребец, тут же донеслось ответное ржание.

– О, да тут у нас любовь намечается! – отметил Оль и вгрызся в початок вареной кукурузы, купленный у дверей конюшни у опрятной кругленькой девицы.

Подле ее ног стояла кастрюля, исходившая аппетитным парком, и маг тут же вспомнил, что за весь день съел только тарелку «змеиного» супчика.

– Ну какая ж ты баба ветреная! – укорил Пасочку конюх, возившийся под стенкой со скребками. – Те дни на лекарева коника засматривалась, а теперь маговского завлекаешь! Хорошо так, лошадка, ну?

– Лекарева? – не поняла Бивилка. – Маговского?

Конюх покосился на девушку хмуро, словно она вмешалась в чужую беседу. Будто Пасочка могла ответить.

– Ну да, – снизошел до пояснения. – Слева от вашей лошадки – черный жеребчик того лекаря, что к звездочетовой жене прибыл за день до вас. И уж как лошадка с ним заигрывала – ого-го! Думал, грешным делом стенку прошибет. А тот – ни в какую, мрачный да одиночкий, прям как хозяин евонный. А только вот маг молодой прибыл на сем чалом конике, что справа, – так ваша лошадка и переметнулась. А сей коник тоже, значит, рвется к ей, поскольку, видать, такой же бедовый зубоскал, как тот маг, что приехал на ем. Верно ж говорят: животная в хозяина удается!

– Ну, Билка, – Оль приобнял подругу за талию, – получается, ты у нас вертихвостка, так-то!

– Вот еще, – фыркнула Бивилка, вывернулась и заглянула в правое стойло, – слушай, Оль, по-моему, это конь Шадека.

– О! Тогда сама Божиня велела твоей Пасочке…

Бивилка насупленно смотрела на друга исподлобья.

– Ну да неважно, – смешался тот. – Я ничего такого. Но если это коняшка нашего шебутного друга, то мы непременно должны найти его, правда же?

– А что искать, – буркнул конюх. – На террасе он, при таверне за углом. Спрашивал, где можно поесть да квасу напиться с дороги, так я ему и присоветовал ту таверну. Еда там вкусная, гномская, с приправами хитрыми, квас хороший. Да вы совсем чутку разошлись! Застанете его еще!

* * *

Под навесом было почти пусто. Вот-вот начнут собираться вечерние гости, застучат кружки и ложки, прохладный осенний воздух наполнится гомоном и смехом. Но пока гостей было немного, хотя хозяин уже велел засветить десяток свечей под стеклянными колпачками, развешанными под пологом.